Коалиция НПО, состоящая из Казахстанского международного бюро по правам человека (КМБПЧ), Хартии за права человека, Центра исследования правовой политики, Международной правовой инициативы, «Қадір-қасиет» («Достоинство»), Союза кризисных центров в Казахстане, Международного центра журналистики Media Net, Международного фонд защиты свободы слова «Адил соз» и других ведущих правозащитных НПО Казахстана, представила альтернативный доклад Комитету ООН, который в корне отличается от доклада, представленного Комитету ООН официальной властью Казахстана. О том, как все происходило в Женеве и кто какие акценты делал, — наш диалог по телефону с председателем Совета КМБПЧ Евгением ЖОВТИСОМ.

— Евгений Александрович, в чем были концептуальные разногласия между докладом официальной делегации Казахстана и альтернативным докладом коалиции НПО Казахстана?

— Давайте все-таки начнем с процедуры, чтобы читателям было понятно, о чем идет речь. Дело в том, что это второй от чет перед Комитетом ООН по правам человека о выполнении Казахстаном Международного пакта о гражданских и политических правах. То есть речь идет о Пакте, по которому Казахстан уже отчитался в 2011 году. Тогда Комитет ООН предъявил более 20 рекомендаций по разным вопросам, которые Казахстан, в принципе, должен был выполнить. Во втором докладе он должен был сказать, как он их выполняет.

Там процедура такая: сначала государство присылает доклад в Комитет ООН. Это было сделано еще в прошлом году. Комитет ООН прислал государству ряд вопросов, на которые он хотел бы получить ответы. Мы, независимые правозащитные организации, в свою очередь, направили в Комитет ООН ряд вопросов, на которые тоже хотели бы получить ответы у государства. Мы — это ряд казахстанских неправительственных правозащитных организаций, в том числе и наше Бюро, Хартия за права человека — г-жа Турмагамбетова, «Правовая инициатива» Амангельды Шорманбаева, «Қадір- қасиет» — Анара Ибраева, «Адил соз» — Тамара Калеева, и другие.

Мы написали 85-страничный комментарий к официальному докладу. В нем, во-первых, мы выразили нашу точку зрения на то, были ли выполнены те рекомендации, которые Комитет давал в 2011 году; во-вторых, мы указали на то, как, с нашей точки зрения, соблюдаются отдельные права по каждой из статей Пакта, по тому что каждая статья Пакта предусматривает обязанность государства защищать, уважать и продвигать те или иные права и свободы. Вот по каждой статье мы дали свои комментарии.

Сама процедура дальше происходит таким образом.

На эти комментарии и любые сообщения должны были быть тезисы до 27 мая с учетом того, что через месяц должно было состояться непосредственно рассмотрение самого доклада. Кроме нас, туда направили целый ряд международных правозащитных организаций. То есть Комитет ООН имел информацию от «Амнести Интернэшнл», Хьюман Райт Вотч, других организаций. Они получи ли информацию от специальных докладчиков, которые посещали Казахстан. В прошлом году, например, был у нас специальный докладчик ООН по свободе мирных собраний. То есть собирается большой объем информации. Помимо специального доклада, который кладется на одну чашу весов, на другую чашу кладется большое количество различной информации, в том числе рекомендации независимых международных и казахстанских организаций.

Сессия открылась 20-го числа, и в этот же день был так называемый официальный брифинг. Для тех неправительственных организаций, кто представил различные доклады и сообщения. Они встречались в закрытом режиме, без участия представителей государства и журналистов с членами Комитета и давали свои комментарии к докладу, небольшие сообщения. У каждого из нас было по 4-5 минут, нас было всего 4 человека, которые представляли Казахстан.

Потом второй раз, 22 июня, в 3 часа было назначено рас смотрение доклада государства, а в 2 часа члены Комитета встречались только с представителями неправительственных организаций Казах стана, которые приехали в Женеву. Никто их туда не посылает, они ездят сами, находят деньги и едут. Сначала составляют альтернативу или комментарий к официальному до кладу, потом находят деньги, регистрируются в секретариате Комитета ООН и едут в Женеву.

От нас приехало достаточно много народу, разные организации нас поддержали, чтоб мы туда поехали. Ну, встретились с членами Комитета ООН, ответили на их вопросы. Кроме Казахстана, на этой сессии заслушивались также отчеты Ганы, Дании и Кувейта.

А дальше процедура заключалась в том, что 23 и 24 июня в течение трех часов государство, я имею в виду представителей официальной делегации Казахстана, отвечало на вопросы членов Комитета ООН. Мы там никаким образом не участвовали, дискуссий там нет никакой.

Мы членов Комитета информируем до того, как будет рассматриваться официальный доклад, и в этой процедуре представителей государства нет. А когда государство выступает — мы уже не имеем права ничего сказать. И уже после того, как государство выступило, Комитет будет готовить свои Заключительные замечания. Поэтому оценку казахстанского доклада сейчас мы дать не можем.

— Но официальные казахстанские СМИ сообщили, что Казахстан успешно защитил доклад в Комитете ООН по правам человека. Как это понимать?

— Когда в прессе проскочила информация о том, что Казахстан успешно защитил Отчет — это нонсенс. Ничего он успешно не защищал. Он просто рассказал. А сама защита, ее успешность или неуспеш ность будет понятна только после того, как появятся так называемые Заключительные замечания Комитета ООН, которые он сделает после доклада, сводя все свои выводы и рекомендации и выпустит единый документ — как результат того, что Комитет услышал и что бы он хотел от государства.

— А по процедуре это Заключение когда должно быть готово?

— Обычно оно готовится после сессии, в конце сессии или, по-моему, в течение двух трех недель. Его сейчас ни у кого нет, поэтому говорить о том, успешно или неуспешно, рановато. Говорить об этом сейчас совершенно нетактично.

И второй момент, на который я хотел бы обратить внимание. Это то, что рассмотрение Комитетом доклада было в прямом эфире. Можно было услышать его на английском языке, можно было услышать вопросы Комитета и можно было услышать ответы государству, так вот, все кто там присутствовал, и я в том числе, можем сказать, что вопросы были очень жесткие. Они касались Жанаозена, Козлова…

— Вы немножко опереди ли мой вопрос…

— Если взять в основу все вопросы, которые задавал Комитет представителям казахстанской официальной делегации, то по существу подавляющего их большинства они касались информации, которую представили неправительственные организации. Мы им представили информацию по разным отдельным темам, и члены Комитета на основе на шей информации просто формулировали вопросы.

Я предлагаю всем, кто за-интересован, кто хорошо знает английский язык, просто найти эту аудиозапись и прослушать ее. И всем все станет понятно — и по поводу успешности или неуспешности защиты официального доклада Казахстана, и по поводу всего остального. Еще до того, как появятся Заключительные замечания, которые, я уверен, будут в значительной степени критическими. А не так, как сообщают некоторые СМИ, будто члены Комитета были благодарны делегации Казахстана, что она много хорошего рассказала.

Тем не менее, у них были вопросы, причем не в бровь, а в глаз. Очень жесткие. На что- то она, власть, на мой взгляд, старалась отвечать достойно, на что-то отвечала неуверенно, на что-то, мягко говоря, говорила неправду.

— А можете более конкретно? На что она отвечала не совсем уверенно, а на что говорила неправду?

— Например, один из членов делегации сказал, , что у нас отбирают сотовые телефоны, когда мы посещаем суды, по тому что таким образом суд обеспечивает информационную безопасность. От чего мы, конечно, совершенно обалдели, потому что какая может быть информационная безопасность в открытом судебном процессе? Бывает либо закрытый судебный процесс, куда нас не пускают, либо открытый. Раз он открытый, какая может быть информационная безопасность? То есть человек может получить любую информацию в рамках рассматриваемого судом дела. Человек не имеет права фотографировать — да. Только с разрешения судьи. Во всем остальном он находится в открытом судебном процессе.

Следующий сказал, что, оказывается, граждане Казахстана не могут обращаться в Конституционный совет, потому что они не обладают достаточными знаниями и квалификацией, поэтому они должны обращаться в суд, который потом определит, обратиться ему в Конституционный совет или не обратиться. Поэтому сидевшие недалеко от меня адвокаты резонно заметили: а куда вообще-то делась адвокатура, которая однозначно призвана оказывать квалифицированную юридическую помощь, если человек считает, что на рушены его права и обращаться он может по этому поводу только в Конституционный совет.

То есть там много такого. Например, сказали, что проверка по результатам жалоб по жанаозенским событиям ничего не подтвердила.

— А что официальная власть заявила, что расследование она провела?

— Нет. Они сказали, что проверка по жалобам на пытки людей, которые были задержаны в связи с жанаозенскими событиями, ничего не показала. Но, знаете, это, мягко говоря, с нашей точки зрения, неправда. Говорили там, что у нас, оказывается, мирные собрания проходят в центрах городов и на площадях.

— Да вы что?!

— Да.

— И не моргнув глазом?!

— Нет, никаким — ни правым, ни левым. Ну, вот, что я навскидку вспомнил. Там много было подобного рода ляпов, мягко говоря, не соответствующих действительной информации.

Но посмотрим, как все это будет отражено в Заключительном решении Комитета.

— Евгений Александрович, а вот факт наличия в Казахстане политических заключенных — Мухтара Джакишева, Владимира Козлова — их имена прозвучали?

— Имена были озвучены все — в том или ином контексте. Я могу сказать так: в выступлениях членов Комитета, то есть в их вопросах, мы же не участвовали в дискуссиях, я точно помню, задавался вопрос по госпоже Байдалиновой, по господину Козлову, По остальным, честно говоря, не помню. Но на встрече с членами Комитета, которые были на брифинге, поднимались однозначно фамилии Аяна, Бокаева, Курамшина и т.д. Но тут надо учитывать то, что ведь казахстанские власти не признают, что у нас вообще есть политические заключенные. Поэтому тут достаточно сложно однозначно об этом судить. Но вопросы Комитетом по ряду людей задавались. Но власти особо не заморачивались какими-то дополнительными объяснениями по их судебным процессам.

— На фоне произошедших последних событий в Казахстане — апрельских, майских, когда даже нас, журналистов запихали в автозаки и развезли по полицейским участкам, 5 июня в Актобе — как эта информация была воспринята в Комитете ООН?

— Давайте разделим два мероприятия. Даже три. Это были два брифинга. На них они никак не могли реагировать. Они просто слушали. Тамара Калеева в деталях все сказала, Амангельды Шорманбаев — тоже. Там все фамилии прозвучали. Какие-то вопросы члены Комитета задавали. Не с фамилиями, но общие вопросы. Но опять же, поймите, мне сейчас очень трудно судить, что и как ими было все воспринято и как это будет отражено в заключительном документе. Только тогда нам будет понятно, что «зацепило» Комитет и какие на этом основании он сделал выводы и какие будет давать рекомендации. Сейчас члены Комитета собирают информацию, они много чего услышали. Они действуют достаточно профессионально, чтобы понять, о чем идет речь. У них были очень интересные вопросы и по 174-й статье нашего Уголовного кодекса, один или два члена Комитета поднимали вопрос о том, как можно на основании таких размытых определений в УК вообще обеспечивать уголовное преследование. Члены Комитета, например, задавали вопрос, каким образом отбирание компьютеров и гаджетов у тех, кто приходит в суд, тем более у адвокатов, мешает отправлению правосудия. Спрашивали по информации Бахытжан Торегожиной о Рамазане Есергепове, например, почему их рекомендации от 2011 года не выполнены.

Единственно, что могу сказать сегодня, — так это дождаться Заключительных замечаний Комитета ООН. Тогда будет понятно, на что и как они отреагировали.

— Спасибо вам за диалог! Будем ждать, что скажет Комитет ООН? И вернемся к теме?

— Буду рад. Я открыт для вашей газеты.

ИСТОЧНИК:
Газета «Общественная позиция» №719