Рудненских полицейских обвиняют в том, что они пытали подозреваемую в краже студентку

По словам 19-летней Елены Царегородцевой, после визита в УВД Рудного и общения с представителями ей расхотелось жить. 4 февраля 2017 года она наглоталась таблеток. Только когда девушку откачали, она сообщила, что произошло в полицейском кабинете за закрытыми дверями.

— Меня оскорбляли матом и били, — плача, рассказала Царегородцева сегодня, 8 июня, в Рудненском городском суде.

На скамье подсудимых — оперуполномоченные УВД Рудного Евгений Охотниченко и Рашид Абедчанов. Полицейские обвиняются по ст. 146 УК РК (пытки) и ст. 105 УК РК (доведение до самоубийства).

Согласно обвинительному заключению, Охотниченко и Абедчанов расследовали дело о краже. 71-летний житель Рудного Николай Федоров сообщил в полицию, что его обокрала студентка, помогавшая ему по хозяйству, прихватив после очередной уборки дорогой фотоаппарат, деньги и сотовый телефон. Охотниченко и Абедчанов нашли Елену Царегородцеву в колледже, где она училась. В обход всех процессуальных норм подозреваемую после снятия отпечатков пальцев доставили прямо на квартиру потерпевшего. Николай Федоров свои слова подтвердил, после чего Елену увезли в УВД. Полицейские уединились с задержанной в кабинете и начали на нее давить. Евгений Охотниченко — словесно, Рашид Абедчанов — действиями. Он схватил задержанную за плечо, швырнул ее на пол, а потом нанес несколько ударов. Это сломало студентку — она согласилась дать любые показания, лишь бы ее отпустили. Подписав признание, Царегородцева вернулась на съемную квартиру своего друга Данила Видлацкого, где выпила 10 таблеток феназепама и 8 цитрамона. Девушку в бессознательном состоянии обнаружил Данил.

Однако подсудимые с такой формулировкой обвинения категорически не согласны. Охотниченко и Абедчанов выразили желание давать показания первыми, но суд решил первой выслушать Царегородцеву.

— Для меня это было большим стрессом, — плакала потерпевшая. — Когда меня привезли к Николаю Николаевичу Федорову, он закричал: «Это воровка! Она украла у меня 160 000 тенге». Я заплакала. Мне стало очень обидно, ведь я относилась к Федорову как к дедушке. А он 2 февраля начал до меня домогаться. Когда я отказала ему в интимной близости, Николай Николаевич сказал, что я за это отвечу. Мы вернулись обратно в УВД и мой парень Данил Видлацкий, увидев, что я плачу, пошел с нами. Нас завели в какой-то кабинет, со мной начали грубо разговаривать. Данил заступился и его вывели. Охотниченко сказал: «Давай, признавайся! Ты не знаешь, с кем ты связалась. У него много денег! Я тебя засажу и твоего отца-наркомана тоже!» Абедчанов схватил меня за капюшон и швырнул на пол. Я закрыли лицо руками, и почувствовала, как меня бьют в правый бок…

После часовой экзекуции Елену, по ее словам, отвели к дознавателю. Там она дала такие показания, которым ее научили Охотниченко с Абедчановым, рассказав, что напала на старика 2 февраля и силой забрала деньги, камеру и сотовый телефон.

— Потом появилась адвокат, — вспоминала Царегородцева. — Она сказала: «Если хочешь, чтобы я тебя защищала, плати 50 000 тенге. Если нет, то я буду присутствовать только формально». После того, как все было подписано, Охотниченко и Абедчанов посадили меня в машину и пригрозили, чтобы я никому не говорила о том, что произошло. Они высадили меня на перекрестке Парковой и 50 лет Октября. Я приехала в квартиру, который снимает мой парень. Там была еще моя подруга Маргарита. Я попросила Данила проводить Маргариту. Я не хотела больше жить и решила покончить с собой.

По словам Елены, таблетки принадлежали ее матери, которая несколько лет назад мучилась бессонницей.

— Видлацкий в своих показаниях говорил, что вы еще перед тем, как зашли в кабинет, сознались ему в краже. Это так? — спросил адвокат Абедчанова Илья Васильев.

— Это недоразумение, он просто меня не так понял.

Адвокат несколько раз спрашивал потерпевшую о ее знакомом Максиме, у которого оказалась камера, похищенная из квартиры Федорова. Однако девушка настаивала, что никакого Максима она не знает.

— Охотниченко сказал, чтобы я пошел домой и поискал Максима, у которого якобы находится камера, — дал показания Видлацкий. — Я никого и ничего не нашел. Думаю, они таким способом хотели меня отправить домой.

— А вот ваш знакомый Максим утверждает, что вы ему давали камеру. У него есть причины для оговора? — спросил адвокат.

— Есть. Он мне потом рассказывал, что приезжал лысый мужик со следователем. Ему дали по печени и заставили дать такие показания, — ответил свидетель. — Угрожали и Ване, которому я отдал на ремонт телефон, в котором были снимки побоев Елены.

Как рассказала сотрудница станции скорой помощи Галина Женихова, когда Елене промывали желудок, следов препарата не обнаружили.

— К тому моменту таблетки успели всосаться, — пояснила она.

— Получается, вы судили только по словам молодого человека Елены о том, что эти таблетки были? — спросил Васильев.

— Да, но были и признаки: сонливость, тремор, заторможенность.

После заседания сторона защиты намекнула журналистам, что потерпевшую избили вовсе не полицейские, и есть свидетели, готовые подтвердить это.

Имя Евгения Охотниченко уже фигурировало в деле рудничанина Расима Байрамова, который в 2008 году был задержан за кражу. По словам Байрамова, полицейские Охотниченко, Сулейменов и Куракбаев двое суток избивали его и не давали ему спать. В конце концов Байрамов не выдержал и признался в краже. Суд приговорил его к 5 годам лишения свободы. В колонии Расим Байрамов серьезно заболел. Выйдя на свободу, пытался доказать, что его пытали в полиции. В феврале 2016 года он умер. В 2014 году Комитет ООН по противодействию пыткам признал факт жестокого обращения с Байрамовым, но полицейские так и не были наказаны.

ИСТОЧНИК:
«Наша газета»
www.ng.kz/modules/news/article.php?storyid=26742#.WT0WKiqlPIY.vk