Неисправительные учреждения. Пенитенциарная система РК нуждается в кардинальной реформе

«Сегодня сотрудники тюрем заняты только одним – круглосуточной охраной. Осужденные проводят время в актовых залах, где просто сидят, то есть ничего не делают. Администрацию это устраивает. Главное — чтобы они не нарушали режим, не совершали бунты и другие неправомерные действия. Это ведет не только к деградации личности, но и к тому, что заключенных вовлекают в различные радикальные группировки», — считает Азамат Шамбилов, региональный директор представительства PRI (Международной тюремной реформы) в Центральной Азии.

 Шаг назад?

 — После развала СССР на территории республики осталось большое количество пенитенциарных учреждении и соответственно осужденных со всего Союза, — говорит наш собеседник. — В последующие годы Казахстан сумел сократить общее количество заключенных – со 100 тысяч до 33 тысяч. В течение последних семи лет закрыты восемь исправительных учреждений, что позволило государству сэкономить значительные средства. Сегодня в мировом тюремном индексе наша страна занимает 83-е место из 200: на 100 тысяч населения приходятся 188 человек, находящихся в местах лишения свободы.

Однако сейчас казахстанская пенитенциарная система переживает трудные времена. В августе 2011 года ее из ведения Министерства юстиции передали Министерству внутренних дел. По мнению экспертов-правозащитников, это был шаг назад. Конечно, Минюст тоже допускал ошибки, но не такие пагубные, как МВД. Пытки и коррупция в местах лишения свободы, повторно совершаемые бывшими заключенными преступления… Самый яркий пример – «алматинский стрелок» Руслан Кулекбаев. По словам его жены, он вернулся из колонии совершенно другим, можно сказать, незнакомым ей человеком с радикальными религиозными взглядами. Большинство экспертов подтверждают это. Выйдя на свободу, Кулекбаев решил отомстить «за братьев» — за тех, кого он считал несправедливо осужденными и чьи взгляды он стал разделять после совместного с ними пребывания за решеткой.

— Как вы думаете, тюрьма способна исправить человека?

— Если правильно управлять ею, то – да. Конечно же, ни одно подобное учреждение не может гарантировать стопроцентного исправления, но в таких странах, как Нидерланды, Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания, Германия, Испания, где зафиксирован наименьший процент повторно совершаемых преступлений, выстроен четкий алгоритм исправления заключенного. Там над психологической трансформацией человека, которому рано или поздно предстоит вернуться в социум, работают высокопрофессиональные специалисты. Проводится ряд реабилитационных программ, пройдя через которые, он отходит от криминального мира.

У нас же тюремная система и без того всегда была изолированной, а в последние годы она становится еще более закрытой. То, что выдается за реформы в пенитенциарной системе, — не больше чем мишура: содержание остается прежним.

Наследие СССР

— По словам казахстанца Игоря Яримаки, который в «нулевых» провел три года в зарубежных тюрьмах, в такой продвинутой стране, как США, пенитенциарная система ничуть не лучше нашей.

— Но в Казахстане не проживают 350 миллионов человек, а наркооборот и другие тяжкие преступления международного характера у нас, в отличие от США, не имеют массового  характера. Хочу также отметить, что в последние два года американцы активно внедряют у себя опыт пенитенциарной системы скандинавских государств и Нидерландов, где многие тюрьмы сейчас пустуют или сдаются в аренду другим странам. Например, Бельгия  арендует их у Нидерландов, где работают очень четкие и системные механизмы по превенции и профилактике преступлений среди граждан, начиная  с детского сада. В Финляндии, Дании и Швеции есть курсы для родителей: их учат тому, как они должны воспитывать своих детей, чтобы те в будущем не столкнулись с уголовным правосудием.

Совсем другая ситуация в постсоветских странах. Тюремные сотрудники, начинавшие работать еще в бытность СССР, продолжают придерживаться принципа изоляции заключенных без учета необходимости их последующей реинтеграции в общество. Бытует мнение, что тюрьме или колонии можно найти любой товар. И это правда. Ни для кого не секрет, что запрещенные вещи в места лишения свободы проникают благодаря сотрудникам, желающим заработать на этом. Известно также, что в ряде пенитенциарных учреждений (особенно это распространено в ВКО, СКО, Жамбылской, Карагандинской и Павлодарской областях) практикуются пытки с участием самих же осужденных, сотрудничающих с администрацией учреждения. В качестве примера можно привести смерть дзюдоиста Бахытжана Абдыкаримова в колонии АП-161/3 в Павлодаре.

К счастью, согласно нашим примерным подсчетам, в казахстанской тюремной системе около 30 процентов молодых сотрудников гуманно относятся к заключенным. Если бы не они, то у нас, возможно, происходили бы такие же беспорядки, как в Бразилии и в странах Африки, где осужденные поднимают мятежи в тюрьмах и массово убегают на волю.

Конечно, если сравнивать с беспределом 1990-х, уровень преступности в Казахстане заметно снизился. Но во всем мире сравнительный анализ обычно проводят на основе данных, полученных за последние 3-5 лет. А самое главное — сейчас мир живет совсем в других, быстро меняющихся условиях. Если в 1990-е годы люди шли на правонарушения большей частью в силу чисто социальных причин (отсутствие работы, низкий уровень жизни), то теперь появились новые виды преступлений. Например, кибер-преступления, вовлечение людей в террористические организации. Очень тревожит рост в последние годы детской преступности и насилия в отношении несовершеннолетних. В частности, нарушается их половая неприкосновенность.

— Вы согласны с утверждением, что сын преступника обязательно повторит путь отца?

— Через гены могут передаться талант, способности, характер, но с тем, что по наследству передается и криминальный менталитет, я не соглашусь. Современные исследователи считают, что больше всего на поведение человека влияет его нейропсихическое здоровье. Когда он становится жертвой плохого обращения со стороны сверстников, учителей, родителей, то это, откладываясь на ментальном уровне, может стать почвой для совершения преступления в будущем.

Ради «галочки»

— Чем занимаются заключенные в казахстанских колониях?

— Из 33 тысяч осужденных около трети трудоустроены на различных производствах. Однако те профессии и навыки, которые они там получают, после выхода на свободу в 90% случаев оказываются невостребованными. Так говорят сами заключенные.

Если смотреть правде в глаза, то сегодня в нашей стране пенитенциарная система занята круглосуточной охраной — и ничем больше. Программ по ресоциализации осужденных фактически нет, большую часть времени они проводят, ничего не делая, в актовых залах. Администрацию это устраивает. Главное — чтобы они не нарушали режим, не совершали бунты и другие неправомерные действия. А ведь основной контингент колоний  составляют люди в возрасте от 30 до 50 лет. Они хотят двигаться – работать, заниматься спортом, в конце концов. Но устанавливать спортивные снаряды не разрешают, потому что сотрудники тюрем опасаются здоровых и физически сильных людей.

— А чем заняты осужденные в других странах?

— Когда я был в одной из женских тюрем Парижа, то увидел, что почти всех заключенные склонились над книгами. Оказывается, им платят за то, чтобы они освоили какие-то реально полезные, востребованные в обществе профессии. В Лондоне я видел осужденных, работавших поварами и официантами в ресторане «The Clink Restaurant», который знаменитый шеф-повар Гордон Рамзи открыл на территории Брикстонской тюрьмы. Признаться, я очень удивился большому количеству простых граждан, которые приходили в тюремный ресторан пообедать. В этой стране считают, что, даже будучи за решеткой, человек должен находиться в максимально приближенных к жизни всего общества условиях.

— Что мешает Казахстану пойти по такому пути?

— На первый взгляд, ничего. С формальной точки зрения, в  наших тюрьмах есть все – и обучение, и работа, и программы реабилитации, и медицинское обслуживание. Но на практике это существует лишь для пресловутой «галочки». Рабочих мест, созданных в местах лишения свободы, хватает не всем, а перечень предлагаемых специальностей далеко не всех устраивает. И этому есть причины. Во-первых, как я уже сказал, полученные навыки после выхода на волю обычно оказываются невостребованными, а во-вторых, крайне низок уровень оплаты труда. Соответственно люди, которые, согласно судебным решениям, должны компенсировать материальный ущерб, нанесенный государству или физическим лицам, не могут заплатить по своим долгам.

Что касается образования, в том числе профессионального, то сегодня в исправительных учреждениях действуют учебные программы, как минимум, десятилетней давности. Например, ту же сварку давно уже делают с помощью лазера, а в колониях — старыми газосварочными аппаратами.

Словом, я считаю, что пришло время разработать и внедрить действенные программы по реабилитации осужденных. Это касается не только получения профессии, но и воспитания детей,  выстраивания семейных отношений, ведь многие осужденные теряют связи с близкими. Очень важно готовить их к жизни на свободе с четким планом на руках. Они должны обрести такие навыки, как написание резюме, правильное ведение переговоров при устройстве на работу, составление бизнес-планов и т.д.  Тем более что большинство бывших осужденных не имеет права занимать должности в правоохранительных и других государственных структурах.