Гуманизация в кавычках

Все проблемы, с которыми сталкиваются заключенные и освободившиеся граждане, Олжас Сыздыков знает не понаслышке. Являясь членом координационного совета при уполномоченном по правам человека в РК, председателем общественной наблюдательной комиссии по Акмолинской области и руководителем ОФ «Прометей» оказывающий помощь в реабилитации и трудоустройства осужденных и освободившихся из мест лишения свободы.

— Олжас Тургунович, насколько изменилась ситуация в уголовно-исполнительной системе Казахстана?

—  Законы приняты, кодексы вступили в силу, но карательный оскал прошлого проглядывает сквозь страницы этих нормативных актов. В принципе можно было не говорить о том, что государство приняло новый УК,УПК,УИК,КОАП, просто  некоторые статьи перешли из одной книжки- в другую, а суть осталась. Одним словом государство как относилось к своим гражданам, как к потенциальным преступникам, так и относится.

Ведь что такое гуманизация? Это не только перевод некоторых статей из криминальных в административные, введение штрафов, как инструмента наказания или же строительство новых тюрем. Конечно же, все вышеперечисленное является важными частями создаваемого инструмента, призванного победить преступность в стране, но не главными. Основа новой стратегии, которая должна была быть заложена во всех нормативно-правовых актах  -это формирование правового, организационного и материально обеспеченного механизма  реализации закрепленных в законе и подзаконных актах положений,  в силу которых защита прав  человека будет, является одной из ведущих функций всех правоохранительных органов.

Такженеобходимопризнание наличия у системы защиты прав человека функции профилактики преступлений и переориентация содержания профилактической деятельности с правоограничительных мер на  правозащитные. Крайне важно признание лиц, находящихся в социально опасном положении и склонных в силу этого к  совершению преступлений, объектами защитной деятельности.

Нам необходимо стремиться к тому, чтобы уголовно-исполнительная система превратилась в социальную клинику где, с первых же минут нахождения человека в этой системе, шла работа над коррекцией его личности. Чтобы в неволе с заключенными занимались психологи, выясняли причины, побудившие его пойти на преступление,  давали ему возможность получить востребованную профессию. У нас же, судя по характеристике выявляемых и осуждаемых правонарушителей, правоохранительная система  главным образом нацелена  на бедные, слабо адаптированные слои населения, совершающие очевидные уголовные деяния  и не умеющие защитить себя. Именно против них ныне и направлена основная сила системы  уголовной юстиции. Тогда как, преступность власти, богатства и интеллекта, то есть  организованная и коррупционная преступность остается практически нетронутой. Все это является  серьезной причинной базой для уголовного насилия и терроризма.

 — Ну да! В народе говорят: украдешь мешок картошки – тюрьма, вагон золота – депутат!

— Действительно! На практике часто так и происходит. Конечно, говоря о «гуманизации» следует не забывать основной принцип эффективности наказания – не жесткость, а неотвратимость. И примеры  когда чиновник заплатил один миллиард штрафа  и остался на свободе, или пример с «деятелем» из Хоргоса, избежавшего наказания за взятку в особо крупных размерах, показывают как минимум несовершенство наших законов, а возможно– сознательное принятие таких вот нормативно-правовых актов, позволяющих уйти от ответственности.

—  А какой же выход? Сажать их на длительные сроки? Вы — против. Штрафы.. вы опять недовольны?!

—  Почему же штрафы пусть остаются , может быть не в таком соотношении, но ущерб нанесенный государству, в том числе и репутационный, должен быть в них заложен, но помимо штрафов необходимо ввести такой важный инструмент наказания ,как общественные работы!  Представляете ситуацию –  бывший чиновник убирает снег в своем же городе или в своем департаменте. Государство не держит его в тюрьме, не тратит на него денег, сам гражданин не теряет связь с семьей, находится под надзором органов пробации. Всем, наверное, известен пример с бывшим премьером Италии Берлускони, который был осужден к общественным работам в доме престарелых, за налоговые махинации. Ходил, работал, пресса отслеживала каждый его визит. Думаю, что нулевая терпимость к коррупции появится в нашем обществе лишь тогда, когда станет «стремно» совершать такие преступления.

Ведь преступность – это та же бацилла, которая развивается в организме с ослабленной иммунной системой. Если есть  условия для развития преступления – она будет развиваться. И самое лучшее лекарство – это не ампутация больного органа, а профилактика.

— С гуманизацией разобрались, а вот еще один термин, который не слазит со страниц СМИ – ресоциализация!  Насколько я знаю, Ваш фонд как раз таки занимается этой самой ресоциализацией и реабилитацией осужденных и освобождающихся из мест лишения свободы граждан.

— Если гражданин возвращается в тот же социум, в котором  он совершил преступление, можно с высокой вероятностью прогнозировать неизбежность рецидива. Поэтому важна ресоциализация.

Но она должна вестись не перед освобождением, как это делается сегодня: набившая оскомину компания «Встреча у ворот», где собирают журналистов, представителей НПО и освобождающимся гражданам вручают деньги на проезд с несколькими пакетами подарков и списком работодателей. Что дальше происходит с этим гражданином, никого не интересует. В моем фонде, когда я предоставляю помещение, работу со стабильной заработной платой и то возникают нестандартные ситуации, приводящие к непрогнозируемым результатам. А здесь: яркие заголовки, счастливые лица. Необходим комплексный подход к этой проблеме.

-Но ведь осужденные могут заработать деньги и вернуться домой не с пустыми руками?

— Конечно, могут! Но здесь есть несколько «но». Во-первых, я убежден, что создание тюремной индустрии приведет лишь к реанимации гулаговской трудармии. Даже если запустят в Учреждения бизнес, к ресоциализации это не будет иметь никакого отношения, а если верить планам нынешнего руководства КУИСА, то бизнесу, работающему в местах лишения свободы, планируют дать те де льготы, что и РГП «Енбек». Любой бизнес заинтересован в низкой текучести кадров- значит хорошие работники, специалисты из числа осужденных будут иметь меньше шансов на УДО. Бизнес заинтересован в отсутствии конкуренции – значит, будут лоббироваться нормативные акты, позволяющие льготное налогообложение, участие в госзакупках и т.п., что неизбежно приведет к тому, что «на воле» конкурентам будет тяжелее вести бизнес. А значит, освободившимся гражданам будет тяжелее найти работу. Ну и в третьих бизнес старается уменьшить затратную часть, а так как у осужденных нет профсоюза, то их зарплата, выше минимальной вряд ли поднимется.

— Что делать тогда?

— Я поднимал этот вопрос на различных площадках, в том числе и в парламенте, предлагая изменить Программу «Дорожная карта занятости 2020». К сожалению, граждане, находящиеся в местах лишения свободы – не являются объектами этой программы. Только освободившиеся. А им после освобождения, чаще всего не до обучения.  В стенах же  учреждений, находясь на государственном обеспечении  у них достаточно времени  для получения новых профессий. И ведь для внесения изменения в нее не нужно дополнительного финансирования или принятия соответствующего закона, сама процедура расписана детально. Постановлением правительства, на основании решения межведомственной комиссии. А ведь на  одном из своих первых заседаний правительства в ранге премьер-министра, господин Сагинтаев отчитал министра соцзащиты за формализм при реализации этой программы. Можно обязать представителей Налогового комитета или Фонда «Даму» проводить обучающие семинары среди осужденных, обучать востребованным профессиям  курсами переподготовки, не зацикливаясь на среднеспециальном образовании.  Умение водить автомобиль, варить пропиленовые трубы, заправлять кондиционеры, знать иностранные языки, владеть  навыками программирования , изучать программы , являющиеся базовыми для художников – анималистов, дизайнеров – это лишь неполный перечень профессий, обладая навыками которых гражданин не останется без работы. А ведь для того чтобы обучиться им не нужно многогодовых занятий! А вместо этого: швеи , штукатуры, сварщики. Конечно, они тоже нужны! Но не секрет, что освободившись, лишь единицы работают по этим профессиям. Если скоординировать работу соцзащиты, ДУИСАа, департамента образования и местных предпринимателей, то встречать у ворот осужденных будут не многостаночные НПО  и государственные СМИ, а работодатели с надеждой получить хорошего специалиста.

 — И, конечно же, родные и близкие.

— Да! Важнейшим инструментом ресоциализации считаю  возможность жить со своей семьей, чувствовать за нее ответственность. К сожалению, у нас в регионе, осужденные, переведенные в колонию поселение уже который год, не могут добиться  права на семейное проживание. Есть статья в УИК, в которой прописано что заключенные попавшие в учреждение минимальной безопасности, при соответствии определенным требованиям  имеют право на семейное проживание, если его семья проживает в пределах того населенного пункта в котором находиться колония.

Как можно доверять людям с высоких трибун, заявляющих  о приверженности  ресоциализации, другой рукой запрещающих семейное проживание.

— Почему наша исправительная система так неохотно отпускает на семейное проживание заключенных, противореча своему же курсу на гуманизацию и ресоциализацию заключенных, то есть способствованию их возвращению к нормальной жизни?

— Я разговаривал на эту тему и с сотрудниками ДУИС и прокуратуры.  Одни опасаются усиления криминогенной  ситуации, другие боятся, что это может привести к коррупционным моментам, при принятии решения о праве на семейное проживание. То есть свои системные проблемы, они перекладывают на плечи осужденных. Эти люди могут совершить преступление, за это с них могут спросить. Я же считаю, что просто не хотят работать. Потому что тех, кто находиться на семейном проживании нужно будет по вечерам объезжать, находиться ли он дома не дома, пьяные не пьяные, совершает преступления или нет. Чтобы избежать этих рисков, нужно выпускать тех,  кто по всем параметрам подходит для семейного проживания.

— Не могу не спросить о такой проблеме как пытки в местах заключения. Вы являетесь участником НПМ, членом Коалиции против пыток. Обладаете определенной информацией. Пытки – они существуют сегодня?

—  Да существуют. Более того есть жертвы. В нашем регионе за последние три года погибло от пыток 4 человека. Нужно отдать должное действиям сотрудников 7 управления Акмолинской областной прокуратуры, спецпрокурора Акмолинской области и сотрудников службы внутренней безопасности ДВД Акмолинской области, которые объективно довели дело до суда, виновные получили большие сроки по статье «пытки».

Конечно же после этих процессов ситуация в учреждениях стала меняться к лучшему, но говорить о том, что  она кардинально поменялась, увы не приходится.

-В чем причина Вашего пессимизма?

— Дело в том, что у нас в республике подавляющее количество пенитенциарных учреждений – барачного типа. В них содержится большое количество осужденных. Штатное расписание сотрудников, вместе с контролерским составом, (которые являются практически статистами), не позволяет им контролировать эту массу граждан. Они привлекают «добровольных» помощников  администрации, из числа тех же осужденных, в обмен, на лояльность, обещая им определенные льготы. Эта практика неизбежно приводит к совершению преступлений. Для того, чтобы избежать этого нужно кардинально сократить тюремное население, освободив всех, чьи преступления не связаны с насилием против личности, отдав их в руки пробационного контроля. Тогда оставшихся  осужденных можно содержать в тюрьмах с камерным содержанием.

Помимо самих пыток Законом  предусмотрены наказания за «жестокое обращение» и «унижение человеческого достоинства». Так вот эти два пункта происходят повсеместно. Только один пример: в уголовно-исполнительной системе до сих пор существует дискриминация и эксплуатация граждан, относящихся к «отверженной тюремной субкультуре». Их нет в УИКе, они отсутствуют в ведомственных приказах, правилах внутреннего распорядка. Но всю грязную работу в учреждениях делают они. Часто их труд  малооплачиваем или вообще не оплачивается. Что это как не жестокое обращение и не унижение человеческого достоинства!?  Тем более что есть большая вероятность того, что манипуляция и шантаж со стороны администрации переводом осужденных в этот статус становится дополнительным инструментом воздействия на осужденных.

— Неужели все так плохо?

— Почему? То, что мы с Вами говорим и пишем об этом – это уже хорошо! То, что государство в лице Генеральной прокуратуры взяло курс на искоренение этого позорного явления и открытость в разговоре с обществом – это здорово. Хотелось бы такого же искреннего стремления к диалогу с обществом и желанию изменить жизнь вокруг себя от судейского корпуса. На сегодняшний день они являются основным тормозом в уменьшении тюремного населения. К сожалению, такие гуманные акты государства, как условно-досрочное освобождение, замена наказания на более мягкое, штрафы, применяются судами все реже и реже, несмотря на многочисленные протесты прокуратуры. Суд должен быть компетентным, независимым и беспристрастным, надеюсь, что последние рокировки в судейском корпусе сдвинут  эту проблему с мертвой точки.

ИСТОЧНИК:
https://kokshetau.asia/obshchestvo/19125-gumanizatsiya-v-kavychkakh